Вечная кровь [СИ c издательской обложкой] - Алексей Анатольевич Евтушенко

– Девяносто восемь против двух. Так берем заказ? Наши расценки его не слишком устроили, но, думаю, заплатит.

– Еще и жадный. Ясно. Нет, пока не берем. Пусть ждет, если хочет. А не хочет, обращается в другое агентство.

– Ух ты. Никак что-то интересное у нас?

Все-таки, другой такой нет и вряд ли будет, подумал он. На лету ловит. И тут же решил, что возьмет Ирину с собой в Княжеч, хотя еще минуту назад не знал этого.

– Вроде того. Город Княжеч знаешь?

– Я даже там жила некоторое время. Недолго, месяца четыре. Но все-таки.

– О как. Не знал.

– Ты многое обо мне не знаешь.

– Значит, тем более летим вместе. Будешь гидом.

– С удовольствием. Город – полный отпад и восторг. Хотя и не всем москвичам нравится.

– Почему?

– Не любят нас там.

– Можно подумать, нас в других местах любят.

– Это да. Так, когда летим?

– Завтра. Закажи билеты на утренний рейс. Чтобы там быть уже в восемь-девять.

– Хорошо. Где встречаемся, у тебя, у меня или в аэропорту?

Он помедлил с ответом и, наконец, выбрал нейтральный вариант.

– Я за тобой заеду утром, во сколько скажешь. Позвони, когда возьмешь билеты.

– Да уж позвоню, – с едва заметной иронией сказала она и прервала связь.

«Я скотина или нет?» – подумал он. И, так и не найдя ответа на этот вопрос, пошел собираться.

Аэропорт Княжеча был новым, с иголочки, и казался пустым. Его возвели сравнительно недавно, рассчитывая, с одной стороны, на увеличение пассажиропотока, а с другой потому, что старый, построенный еще в пятидесятых годах прошлого века, даже с имеющимся пассажиропотоком уже не справлялся. В результате получилось с большим запасом. Очень большим. Но – красиво, ничего не скажешь.

Симай уже ждал их, они увидели его сразу, как только вступили в зону прилета (получать багаж обоим было не нужно, все уместилось в ручной клади). Кэрдо мулеса стоял, прислонясь плечом к бетонной колонне и сложив руки на груди. На нем были новенькие синие джинсы, алая рубашка с расстегнутым воротом, горчичного цвета пиджак и темно-зеленая шляпа с узкими полями, сдвинутая на затылок. На ногах – черные лакированные туфли. Был он гладко выбрит, смотрел весело, и его зубы при улыбке все так же ослепительно сияли.

– Андрюха, товарищ бесценный! Ирина свет Алексеевна, боярыня! – громогласно провозгласил Симай, раскинул руки и двинулся навстречу.

Обнялись, поцеловались по-русски, троекратно.

– Как долетели?

– Нормально, – сказал Андрей. – И не заметили.

– Еще бы ты заметил, – сказала Ирина. – Дрых как сурок.

– Что делать, жизнь научила. С нашей работой никогда не знаешь, придется спать ближайшей ночью или нет.

– Это точно, – сказал Симай. – Не работа, а сплошная беда. Но я каждый раз поражаюсь вашей отваге. Как вы летаете?Мне однажды пришлось сесть в самолет и за этот час я, честно, поседел. Ибо – жуть. Вон, смотрите, – он снял шляпу, и Андрей действительно заметил в угольно-черной густой шевелюре товарища несколько серебряных нитей, которых, вроде бы, раньше не было.

– Я слышала, цыгане рано седеют, – безжалостно заметила Ирина. – К тому же, помнится, ты утверждал, что кэрдо мулеса вообще живут быстрее обычных людей. Другой обмен веществ.

– Да, – гордо выпрямился Симай. – Мы, кэрдо мулеса, живем недолго, но ярко. Хотя лично я знал одного, который утверждал, что помнит, как Михаила Федоровича Романова бояре на царство венчали, – он посмотрел на Ирину с Андреем и добавил. – Это дед государя Петра Алексеевича.

– Я помню, – сказал Сыскарь…

Квартира, куда Симай доставил их не на такси, а на черном BMV с шофером – молчаливым и крепким на вид парнем лет двадцати, располагалась, как понял Андрей, почти в самом центре города. Дом в три этажа, построенный лет сто пятьдесят, а то и двести назад, выходил фасадом на короткую (Сыскарь окинул ее взглядом всю – от начала до конца) мощенную брусчаткой тихую улицу, один край которой упирался в парк, а другой – в поперечную улицу – более широкую и оживленную, с трамвайными путями в обе стороны и небольшим рынком.

– Хороший рынок, – сообщил Симай. – Я там, бывает, харч беру. Все свежее и недорого.

– А почему не в магазине? – спросила Ирина.

– Это в ваших супермаркетах, что ли? – презрительно оттопырил губу Симай. – Я вообще не понимаю, как вы там можете хоть что-то покупать. Ведь чистую отраву продают! Да еще и не поторгуешься. Нет, вот вы мне скажите! – горячо воскликнул он. – Я все могу здесь понять, в этом вашем двадцать первом веке. Женщины по улицам летом за малым не голые ходят, машины, самолеты, кино, компьютеры, интернет, оружие небывалое, как в страшной сказке, полеты в космос, телевизоры, смартфоны эти в руках у всех подряд… Но почему в магазине я не могу торговаться?! Это же против самой человеческой природы! Нет, при государе Петре свет Алексеевиче такой херни не было!

– Так вон же рынок, сам говоришь, – кивнул Сыскарь в конец улицы. – Это продуктовый. А есть и вещевые, и всякие. Торгуйся – не хочу.

– Только это меня пока и спасает, – буркнул Симай. – Пока.

Трехкомнатная квартира на втором этаже выходила четырьмя окнами на улицу (она так и называлась Парковой, поскольку начиналась от парка) и еще тремя (два в комнате и одно кухонное) в небольшой аккуратный внутренний двор. Посреди двора рос старый каштан, достающий верхушкой до крыши.

– Красиво, – прокомментировала Ирина. – Каштан внутри квадрата стен. Красиво и необычно. Хоть картину пиши.

– В этом городе много необычного, – сказал Симай. – Можете мне поверить.

– Ты был здесь раньше? – спросил Андрей. – Я имею в виду…

– Я понял. В те времена? Был. Однажды, – Симай посмотрел на часы. – Расскажу как-нибудь. Поехали, нас ждут. Тут недалеко.

Они спустились вниз, сели все в ту же BMV, и водитель плавно взял с места. Свернул направо, на оживленную улицу, которая метров через триста принялась карабкаться все круче и круче вверх. Слева – фасад к фасаду – теснились старинные (так показалось Андрею) трех-и четырехэтажные дома, справа, за оградой, мелькала зелень парка, уже тронутая желтизной